"Информатика" и "Земля Информатика"

И еще один пример:

Сравните два описания:

Гремят раскаты молодые,
Вот дождик брызнул, пыль летит,
Повисли перлы дождевые
И солнце нити золотит.

(Ф.Тютчев. Весенняя гроза)

“Во вторник 14 апреля наблюдалась малооблачная погода с дождем, переходящим в грозу; ветер слабый, 3–4 м/с; температура воздуха 19 градусов тепла”.

(Из метеосводки)

Попробуем рассмотреть приведенные цитаты как модели. И в первом, и во втором случаях мы имеем дело с описанием погоды — теплого солнечного весеннего дня с внезапным дождем.

“Земля Информатика”

Вот две цитаты:

(Н.А. Некрасов. Дедушка Мазай и зайцы)

“…Ожидается малооблачная погода; возможны кратковременный дождь, гроза; ветер слабый, 1–2 м/с; температура воздуха 21–23 градуса тепла”.

(Из сообщения метеослужбы)

Если спросить, о чем идет речь в этих двух фрагментах текста, каждый ответит: о погоде. Более того, по всей видимости, об одном и том же состоянии погоды.

Я думаю, что приведенных цитат достаточно, чтобы считать доказанным знакомство авторов учебника с “Землей Информатикой”¹. Более того, им эта книга, по-видимому, не противна. А значит, есть все основания рассмотреть, как соотносятся методологические, дидактические и методические решения, предлагаемые в “Земле Информатике”, с тем, что реализовано в предложенном нашему вниманию учебнике “Информатика”. Речь пойдет в основном о разделах 1 и 5 этого учебника: “Представление об объектах и информации” и “Среда программирования”, поскольку именно эти разделы тематически связаны с материалом книги “Земля Информатика”².

Начну, правда, не с раздела 1, а прямо с “Введения”. Именно в нем мы находим определение, что такое информатика:

“Информатика — область человеческой деятельности, связанной с процессами хранения, преобразования и передачи информации”.

Прочитав это определение, я глубоко задумался. До этого момента я был убежден, что информатика — это область человеческого знания, а знания и деятельность — вещи хотя и взаимосвязанные, но все-таки различные. Утешает, что не я один заблуждался — авторы всех известных мне учебников относили информатику либо к науке, либо к технологии и рьяно отстаивали свою точку зрения. Но никто из них не сомневался, что информатика — это знание.

Можно, конечно, считать, что информационная деятельность человека — это часть информатики. (Термином “информационная деятельность” я ради краткости буду обозначать деятельность человека, связанную с процессами хранения, преобразования и передачи информации.) Основатель школьной информатики академик А.П. Ершов писал: “Информатика — это находящаяся в процессе становления наука, изучающая законы и методы накопления, передачи и обработки информации с помощью ЭВМ, а также (в переносном смысле) область человеческой деятельности, связанной с применением ЭВМ” (см.: Ершов А.П. Школьная информатика в СССР: от грамотности к культуре. // Информатика и образование, 1987, № 6, с. 3–11). В учебнике Н.В. Макаровой переносный смысл стал главным и единственным.

Какое же место среди школьных предметов занимает информатика при таком определении? Видимо, в чем-то она сродни физкультуре — в рамках школы там тоже нет никакого знания, одна только деятельность (в данном случае спортивная).

Я, конечно, утрирую ситуацию, поскольку двумя абзацами ниже авторы проговариваются, что, изучая основы информатики, школьники будут получать знания, которые они смогут “использовать в любой другой сфере деятельности”. Кавычки здесь стоят не только потому, что это цитата, но и потому, что не в моих правилах вот так походя разбрасываться квантором всеобщности — заявлять про любую другую сферу деятельности. К примеру, готовит человек себе обычный утренний завтрак (приготовление пищи, конечно, одна из сфер человеческой деятельности) и при этом использует свои знания по информатике. Даже если он полез при этом в “Книгу о вкусной и здоровой пище” (налицо информационная деятельность — получение информации), вряд ли это можно считать использованием знаний, полученных при изучении основ информатики. Скажите осторожнее: во многих других областях человеческой деятельности — и никаких претензий.

Каждое слово учебника должно быть авторами выверено. И здесь я не побоюсь поставить квантор всеобщности.

Особенно это относится к словам, использованным для определения чего бы то ни было. Особенно если это определение выделено красивым голубым шрифтом и притягивает к себе взгляд, даже ненароком брошенный на страницу текста. Я все о том же определении, что такое информатика. Давайте разберемся со словами в этом определении.

Итак, речь идет об области человеческой деятельности, связанной с процессами хранения, преобразования и передачи информации. Значит, это не вся информационная деятельность человека, а только ее часть. Что ж, вполне логично: чтение газеты, разумеется, является информационной деятельностью человека, но вряд ли относится к информатике. Интересно другое: из данного определения вытекает, что, кроме деятельности, связанной с процессами хранения, преобразования и передачи информации, есть еще какая-то другая деятельность, никак не связанная с процессами хранения, преобразования и передачи информации. Поскольку психологи утверждают, что любая разумная деятельность (даже инстинктивная!) связана с хранением, преобразованием и передачей информации, то речь, видимо, идет о какой-то безумной деятельности. Иными словами, авторы предупреждают нас своим определением, что изучение информатики никак не связано с пребыванием вне общества разумных людей.

Наш разговор о “Введении” несколько затянулся — оно занимает всего лишь страничку, а обсуждение уже в два раза длиннее. Пора переходить к самому учебнику. Хотя споткнуться мне пришлось при чтении буквально каждого абзаца этого “Введения”. Например, пятый абзац начинается так:

“В этом учебнике, как и в следующих, по которым вы будете заниматься в более старших классах, мы используем объектный подход”.

Читая статьи Натальи Владимировны Макаровой и слушая ее выступления на конференциях, я-то знаю, что она понимает под объектным подходом. А как шестиклассники, только что взявшие в руки ее учебник? Имея дело с шестиклассниками не понаслышке, могу утверждать, что смысл самого слова “объект” большинству из них неизвестен. Попросите их построить осмысленное предложение со словом “объект”, и вы сами убедитесь в этом. Поэтому то, что следует за процитированной выше фразой и кажется авторам учебника разъяснением, вряд ли является таковым. Судите сами:

“На первый план выходят объекты, явления и процессы окружающего мира, которые в учебнике рассматриваются с позиций компьютерной обработки информации о них”.

Представили глазами шестиклассника, как объекты выходят на первый план, а их рассматривают с позиций компьютерной обработки информации? Объекты наступают, а компьютеры с заранее подготовленных позиций к ним прицеливаются. Фантасмагория? Да нет. Именно такие ассоциации у детей этого возраста способно вызывать употребление слов в переносном смысле. Если, конечно, настаивать, чтобы они объяснили, как понимать эту фразу. К счастью, большинство детей даже не подумает вникать в ее смысл. У меня подозрение, что эти две фразы и написаны-то не для детей, а для взрослых дядей и теть, которые, заглянув во “Введение”, скажут: “Ого, как это научно!” — и купят детям этот учебник. Ведь что такое объект, авторы начнут разъяснять в теме 1.1 — там есть прямо такой пункт “Что такое объект” и замечательные фразы: “Мы встретили новое слово — “объект”. Что это такое?” А у меня нет оснований подозревать авторов в незнании простой дидактической истины: прежде чем какой-то термин употребить, его надо разъяснить. Поэтому наличие слова “объект” во “Введении” я вынужден рассматривать, ну, скажем, как рекламный трюк. Но ведь детей жалко.

И вот перед нами раздел 1: “Представление об объектах и информации”. В нем тема 1.1: “Объекты окружающего мира”.

Как обычно, бросается в глаза голубой цвет определения объекта. Я в “Земле Информатике” не рискнул дать общее определение объекта — это философская категория, пусть с ней философы и разбираются. Для общеобразовательных нужд информатики достаточно, на мой взгляд, разъяснения этого понятия на примерах. Чужды информатике претензии быть наукой наук. Другое дело, что в “Земле Информатике” имеется узкое, программистское определение объекта. И это особо оговорено. В учебнике Н.В. Макаровой строгое определение объекта тоже нужно только в рамках описания компьютерной среды. Так почему бы там его и не давать?

Заметьте, я не обсуждаю, хорошее дано определение понятию “объект” или плохое. Я не могу объяснить себе, зачем оно тут нужно.

Два абзаца, следующих после определения объекта, я приведу в сравнении с текстом из “Земли Информатики”.

“Информатика”, с. 7

Как мы уже заметили, мир бесконечно разнообразен, и в нем у каждого объекта есть свое неповторимое имя: “небо”, “земля”, “трава”… Приведите другие примеры.

Давайте поставим эксперимент. Попросите своего друга рассказать об объекте по имени “яблоко”. Не удивляйтесь, если окажется, что ваши представления о яблоке различны. Попробуйте точнее описать яблоко: красное, круглое, вкусное…

“Земля Информатика”

Для нас важно отметить, что следующий этап процесса познания заключается в именовании человеком интересующих его объектов. Небо, Земля, дом и т.д. — все это имена хорошо известных объектов.

Однако если попросить группу людей представить себе объект, обозначенный именем “стол”, то скорее всего столы у разных людей будут различными. Поэтому можно сказать, что имя обозначает не только какой-то один конкретный объект, а множество всех предметов, обладающих теми же существенными свойствами, что и этот объект. Так что за именем всегда скрывается множество. Например, слово “кошка” может обозначать и конкретное животное (“кошка Мурка”), и множество всех кошек вообще.

Принципиальная разница этих двух фрагментов состоит в том, что в “Земле Информатике” явно указано на двойственный характер имени — обозначать конкретный объект (уникальность) и множество объектов с общими признаками (обобщенность). У авторов учебника, с одной стороны, звучит неповторимость имени объекта (т.е. его уникальность), и тут же она без всяких объяснений разрушается примером с яблоком. С одной стороны, логическая лакуна, перед которой размышляющий школьник должен остановиться в недоумении, с другой стороны — создание этой лакуны не вызвано никакими содержательными причинами. Ведь авторы дальше до конца темы 1.1 обсуждают понятия признака, характеристики, параметра объекта. А это не имеет отношения к тому, уникально имя или обобщенно. И для объектов, имеющих уникальные имена, можно выделять признаки, характеристики, параметры. Например, про небо мы говорим голубое, высокое и т.д.

Но вот мы добрались до следующего голубенького определения:

“Параметр объекта — признак, характеризующий свойства объекта”.

Отметим, что ни слово “признак”, ни слово “свойство” до этого определения в тексте учебника не встречались. Хотя принято считать, что определение — это разъяснение термина через ранее определенные термины. Ну, что такое свойство, дети, можно считать, понимают из своего жизненного опыта. А вот как может признак характеризовать свойства, я объяснить не берусь.

А если в этом определении переставить слова? Например, так:

“Признак объекта — это параметр, характеризующий свойства объекта”.

Разве звучит хуже? Мне, например, так нравится больше. Берем, скажем, признак параллелограмма: если противоположные стороны попарно равны, то такой четырехугольник — параллелограмм. То, что это признак, знают все. Параметр — длины сторон. Свойство, которое характеризуется, — быть параллелограммом. Я не в восторге и от этого определения, но оно по крайней мере хоть как-то согласуется с общепринятой терминологией.

После определения снова абзац, достойный цитирования:

“На уроках физкультуры принято выстраивать школьников по росту. Впереди стоит самый высокий. Как вы догадались, рост — это один из параметров объекта “ученик”. Но вот вопрос: что значит “высокий”? Чтобы на него ответить, необходимо измерить и сравнить друг с другом рост каждого ученика класса, определив значение параметра “рост” объекта “ученик”.

Представляете себе учителя физкультуры, который на каждом уроке, чтобы выстроить учеников по росту, измеряет рост каждого ученика! Ну, если учитель учился по этому учебнику информатики и внял призыву применять полученные им здесь знания в других областях деятельности, тогда конечно.

Перелистаем несколько страничек. Не потому, что нечего сказать, а чтобы сменить тему. Итак, тема 1.2: “Информация — основа построения модели объекта”.

Голубенькое определение, которым практически открывается тема, выглядит довольно безобидно:

“Информация — сведения об окружающих нас объектах, которые повышают уровень осведомленности человека”.

Окружение объектами понимается, по-видимому, широко — от микромира до дальнего космоса. Иначе многие школьные учебники перестают содержать информацию. Впрочем, может, авторы учебника действительно считают ненужным изучение в школе, скажем, астрономии или химических технологий (выплавки чугуна и стали, производства серной кислоты и т.п.) — вряд ли это встречается в окружении каждого школьника.

Придирки к этому определению у меня больше стилистические, чем по существу. Объекты окружают нас, а уровень осведомленности повышается у какого-то человека. Может быть, речь идет о подслушивающих устройствах? Тем более что в этой фразе нельзя однозначно определить, к какому слову относится “которые” — к сведениям или объектам. Проведите эксперимент: прочитайте шестиклассникам указанное определение информации и спросите, к какому слову относится “которые”. Ответ будет далеко не однозначен. А сделайте вместо придаточного предложения причастный оборот — и все встанет на свои места.

Подобную стилистическую “грязь” нельзя вообще-то ставить в вину авторам. Смысл и значение высказывания не определены однозначно самим высказыванием (об этом тоже рассказывалось в “Земле Информатике” при обсуждении понятия интерпретации), а автору, написавшему ту или иную фразу, очень трудно увидеть иной смысл, нежели тот, который он придает этой фразе. Для того и существуют в издательствах редакторы, обязанные по долгу службы обладать обостренным чувством языка, чтобы вместе с авторами найти формулировку, обеспечивающую точную передачу смысла.

А вот следующему за определением абзацу должен был помочь именно научный редактор (почему-то абзацам, идущим сразу после определения, в этой книге особенно не везет — в них что-нибудь да не так). Вот как он начинается:

“От того, умеет ли человек правильно понимать и обрабатывать информацию, зависит во многом, удастся ли ему добиться успеха в жизни. О тех, кто достиг этого умения, говорят, что они “владеют информацией”.

Фактически мы имеем дело с определением термина “владеть информацией” как умения правильно понимать и обрабатывать информацию. Разумеется, каждый вправе вводить термины так, как ему заблагорассудится. Можно, например, объявить читателю, что красными будут называться предметы зеленого цвета. Но в этом случае авторы обычно пишут, что действие данного определения ограничено только рамками именно их книги, а другие под словом “красный” понимают, может быть, нечто совсем иное. Здесь же авторы дистанцировались от своего определения глаголом “говорят” и объявили его тем самым общепринятым.

А что же на самом деле говорят? Откроем учебник В.А. Копылова “Информационное право”, рекомендованный Министерством общего и профессионального образования. Владеть информацией — значит быть ее собственником, владельцем (с. 46). Впрочем, такое понимание слов “владеть информацией” лежит на поверхности. Я же хочу подчеркнуть, что авторы учебника “Информатика” невольно (скорее всего по незнанию) вторглись в сферу действия юридических категорий, описывающих, в частности, кто может быть владельцем информации и в чем выражаются его права собственности. Но незнание юридических законов, как известно, не освобождает…

Конечно, здесь налицо простейшая альтерация смысла³ в выражении “владеть информацией”. Но она не так безобидна, как может показаться. Ведь если владение информацией понимать как умение понимать и использовать ее, то почему бы мне не скопировать на свою дискету чужую информацию — раз уж я хочу ее себе скопировать, то я вполне ее понимаю и сумею ею воспользоваться.

Информационное право в школьной информатике сегодня, к сожалению, практически никак не представлено. Книга, которую я упомянул, — это вузовский учебник. В школьных же учебниках можно встретить самое большее морализирование (нехорошо-де несанкционированно списывать чужие программы), сочетающееся с угрозами (при этом еще и вирус недолго подцепить!).

Пробежав глазами несколько следующих абзацев, я снова споткнулся в конце одного из них:

“И поэтому закономерно, что в середине XX века специально для того, чтобы накапливать и обрабатывать информацию, людьми были созданы электронные машины…”

Возможно, авторы учебника располагают какой-то сверхсекретной информацией по истории компьютерной техники. Что такое середина XX века? Скорее всего 40–50-е годы. Насколько мне известно, первая электронно-счетная машина ЭНИАК была создана в 1946 г. и предназначалась по одним сведениям для расчета артиллерийских таблиц, по другим — для работы в Лос-Аламосском центре по созданию ядерного оружия. Даже когда я учился в 70-м году на математико-механическом факультете университета, ни один преподаватель нам не заикнулся, что вычислительная техника создана людьми для накапливания и обработки информации. Да и на чем ее было накапливать? На перфокартах и перфолентах? Винчестеров тогда еще не было. Были магнитные барабаны, вмещавшие 4096 ячеек памяти (примерно 200 К). Много ли информации на них накопишь?

Правда состоит в том, что в 80-е годы с ростом мощности ЭВМ (как памяти, так и быстродействия) людьми было осознано, что компьютеры — это не столько средство для выполнения вычислений, сколько средство обработки информации вообще.

В следующем абзаце учебника снова странные сентенции:

“Как правило, получить информацию о том или ином объекте — значит выяснить как можно больше его параметров. Это необходимо, чтобы составить полное представление о самом объекте, его свойствах и возможностях”.

Оставим в стороне язык, которым эти фразы написаны⁴. Поговорим об их смысле. Мне всегда казалось, что получить информацию — значит получить хоть какие-нибудь новые сведения (это вполне согласуется с вашим определением информации на предыдущей странице учебника). Как говорил незабвенный Винни-Пух: “Даже немножечко, чайная ложечка — это уже хорошо!” А тут напрашивается совсем другая цитата: “Мне бы таблеток от жадности, и побольше!”

Но больше всего меня поразила вторая фраза процитированного абзаца. Весь пафос первой главы “Земли Информатики” (а это более 30 страниц) состоит в обосновании тезиса, что ни для какого реального объекта представление о нем не может быть полным. Видимо, авторы учебника читали “Землю Информатику” недостаточно внимательно.

На следующей странице учебника изумительный вопрос (т.е. вызывающий изумление):

“А можно ли измерить саму информацию?”

Человеку, знающему, что можно измерять, ответ очевиден — нет. Измерять можно только величины. Информация не является величиной. Ваш вопрос звучит так же, как вопросы “Можно ли измерить воду?”, “Можно ли измерить Солнце?” Можно измерить объем воды или ее вес. Можно измерить температуру Солнца или его диаметр. Можно измерить длину волоса, но нельзя измерить его цвет. Поэтому постановка вопроса об измерении объекта без указания параметра, да еще обязательно являющегося величиной, неправомерна. В материальных объектах выделение подобных параметров не так уж сложно. А вот выделение у нематериальных объектов параметров, являющихся величинами, — всегда непростая проблема. Как, к примеру, измерить уровень эмоциональности человека? Хотя мы и говорим, что один эмоциональнее другого (т.е. как бы умеем сравнивать). Непростым вопросам измерения количества информации посвящена четвертая глава “Земли Информатики”. Там, как мне кажется, обстоятельно разъяснено, что и как измеряется в информации.

Но вот мы добрались до очередного голубого определения:

“Модель — упрощенное представление о реальном объекте”.

Конечно, дети сейчас вряд ли видели маятниковые часы. Но учителю несложно привязать камешек к веревочке — вот и маятник готов. Качается себе. А вот математическая модель этого маятника:

,

Возвращаясь снова к первой главе “Земли Информатики”, можно сказать, что модель — это неполное, но адекватное представление реального объекта, процесса или явления. И обратите внимание на отсутствие предлога о перед словами реального объекта. Потому что модель — это тоже объект, заменивший собой другой объект, а не представление об объекте. И работать человек умеет только с объектами (в том числе компьютерными), а не с представлениями о них.

До конца раздела еще 15 страниц, но, наверно, хватит об этом.

Во втором разделе мы остановимся на самом начале темы 2.5, которое озаглавлено “Алгоритмы и программы”.

По привычке смотрим голубое определение:

“Алгоритм — совокупность правил выполнения определенных действий, обеспечивающих решение задачи”.

Попытаемся понять, что сказали авторы учебника. Скажем, задача — изобличить преступника. Следователь выполняет определенные действия для решения этой задачи. Имеются правила выполнения этих действий, например, нельзя производить обыск без санкции прокурора. Эти правила собраны в так называемый процессуальный кодекс. Никогда бы не подумал, что процессуальный кодекс — это алгоритм.

С первого раза понять не получилось. Попробуем еще раз. Я думаю, все согласятся, что поведение ученика в школе — это его определенные действия, направленные, разумеется, на решение какой-то задачи, например, поесть в школьном буфете. Существуют правила поведения ученика в школе, например, запрещающие толкаться. Никогда не знал, что правила поведения в школе — это алгоритм. Хотя теперь я думаю, что именно в этом состоит мечта некоторых учителей — поведение детей в школе должно быть жестко алгоритмизировано: ходить строем и только по команде учителя, сидеть не шевелясь (команды шевелиться не было) и т.д.

Заглянем снова в “Землю Информатику” (грешен, люблю себя цитировать): последовательность действий, которую надлежит выполнить исполнителю, называется алгоритмом. И все! Никаких совокупностей, никаких правил, никаких задач — исполнитель не обязан знать и понимать, зачем он исполняет данный алгоритм.

Очередное голубое определение касается понятия программы. Этих определений два. Первое из них традиционно и не вызывает нареканий. Во втором есть странности, хотя авторы уверяют читателя в полной равнозначности этих определений. Ну да Бог с ними!

А вот абзац после голубого определения опять полон неожиданностей:

“Каждый алгоритм может быть реализован разными программами, совпадающими только в главном”.

Не знаю, как шестиклассники, а я без специального объяснения не могу понять: что в программе главное и как две разные программы в этом главном могут совпадать? (Разумеется, у меня есть свои версии, что здесь хотели сказать авторы учебника. Но ведь учебник не кроссворд, который разгадываешь в целях приятного времяпровождения.)

Ответов на два моих вопроса в учебнике нет. Зато есть два длинных абзаца, в которых с точностью до перестановки слов четырежды объясняется, как такое может произойти.

Но этого авторам кажется мало (в чем, может быть, они и правы). “Чтобы понять это, — пишут они после двух абзацев объяснений (заметьте, употреблен глагол понять, а не объяснить: видимо, авторам самим хочется разобраться, что же они такое до этого наговорили), — попробуем проанализировать одну из знакомых вам ситуаций”. И дальше на целую страницу разбирается пример, как один и тот же алгоритм, выполняемый разными исполнителями, приводит к разным результатам. Но при чем тут программы? Их нет. Поэтому увидеть различие программ, созданных по одному и тому же алгоритму, невозможно. Уж взяли бы, что ли, пример из “Земли Информатики” (§ 20) про приготовление чая — он и короче, и разные программы для одного алгоритма приведены, и продемонстрирована разница в результатах работы разных исполнителей по одному алгоритму.

И приходится теперь читать:

“Для любого объекта алгоритм — ориентировочный план действий без учета его особенностей”.

Кого его? Чьи особенности — объекта, алгоритма или плана? И что означает “ориентировочный”?

“Программа — это реальные действия, которые должен выполнять конкретный объект в соответствии с заданным алгоритмом”.

А в алгоритме, значит, действия нереальные?

Не будь пример, приведенный авторами, на целую страницу, я бы еще и про пример написал. Да уж и так слишком длинно получается.

Пойдем-ка лучше в раздел 5. Называется этот раздел “Среда программирования”.

Я еще не говорил, что каждая тема начинается со слов “изучив эту тему, вы будете знать...”. Сама идея такой преамбулы мне нравится. Но местами ее исполнение вызывает недоумение — читая ее, ученик сталкивается с незнакомыми (иногда пугающими) терминами. После этого заставить его читать объяснительный текст можно, по-видимому, только угрозами. Правда, к разделу 5 это замечание практически не относится.

Так вот, в преамбуле темы 5.1 сказано, что “изучив эту тему, вы будете знать: понятие “исполнитель”… Но они уже познакомились с этим понятием в разделе 2 и активно его использовали во всех последующих разделах.

В преамбуле темы 5.4 сказано, что “изучив эту тему, вы будете знать: чем отличается один и тот же алгоритм для разных исполнителей”… Здесь ситуация несколько иная. С одной стороны, про это вроде бы уже говорили в разделе 2 (и мы с тобой, дорогой читатель, пытались в этом только что разобраться), с другой стороны, речь раньше шла вроде бы о различии в программах для одного и того же алгоритма, но разных исполнителей. Видимо, мы в чем-то все-таки не разобрались. Но одно я могу сказать точно — в разделе 5 до темы 5.8 авторы учебника перестали различать понятия алгоритма и программы.

Тема 5.5 (с. 185). “Изучив эту тему, вы будете знать: что представляет собой последовательный алгоритм”. Но в преамбуле темы 4.5 (с. 156) тоже сказано, что “изучив эту тему, вы будете знать: что такое последовательные и циклические алгоритмы”. Сравним на всякий случай определения последовательного алгоритма, данные в этих темах:

С. 156: “Если все действия выполняются однократно в строгой очередности одно за другим, то такой алгоритм работы называется последовательным, или линейным”.

Вполне разумное определение. Правда, строгая очередность выполнения действий одного за другим — атрибут любого алгоритма, поэтому упоминать ее здесь — все равно что говорить “масло масляное”. Зато определение получается более длинное — чтобы запомнить его, школьнику больше потрудиться придется. Пусть работает. У него еще память свежая, не заполненная всякой всячиной.

С. 185: “Последовательный алгоритм — алгоритм, который описывает последовательно выполняющиеся действия”.

Мне казалось, что в школе еще пока параллельное программирование не изучают. Как тогда школьник должен представить себе алгоритм, описывающий действия, выполняющиеся не последовательно?

Ну и, разумеется, изучив тему 5.6, ученик снова узнает, что такое циклический алгоритм.

¹ У меня вовсе нет намерения высказывать авторам учебника какие-либо претензии за использование в их учебнике методических решений, изложенных в “Земле Информатике”. В этой книге приведено множество методических приемов и примеров, чтобы облегчить жизнь учителю, который может взять их такими, какие они есть, или модифицировать по своему вкусу. Трудно представить, что каждый раз он говорил бы: “А идею этого примера я взял там-то”. И какое до этого дело ученику. Что касается учебников, то в российской практике не только ссылки какие-либо не приняты, но и список литературы, которая могла бы быть полезной школьнику, далеко не в каждом учебнике сыщешь. Кроме того, я уверен, что Наталья Владимировна Макарова, излагая где-нибудь свою объектно-информационную концепцию обучения информатике, помянет незлым тихим словом и мою книжку.

³ Хотя я понимаю, что термин альтерация вряд ли хорошо знаком читателям, поначалу у меня было намерение оставить его без разъяснения — пусть хоть ненадолго читатель ощутит себя в “шкуре” шестиклассника, на которого из учебника сыплется изрядное количество не объясненных, совершенно не знакомых ему слов. Что касается слова “альтерация”, то оно означает смещение, изменение чего-либо.

⁴ Уважаемые авторы! Опять виноват ваш редактор. Выяснять можно отношения, выяснять можно смысл сказанного. Можно выяснять, какие параметры есть у объекта. Но нельзя выяснять сами параметры! Да еще как можно больше. Так по-русски не говорят!